Кристоф тепло улыбнулся. Он вдруг согнулся, приник к груди Либеры щекой, крепко обхватил ее руками чуть ниже ягодиц и поднял с пола.
- Ты – мой лучик света, - шепнул Дегэйр. – Пускай и тенебра.
Он тихо рассмеялся и вместе с Либерой подошел к столу. Бережно опустив девушку на столешницу, он вдруг прильнул к ней, носом потерся о бархатистую щеку. Несмотря на позу Лиры, у Кристофа не возникло ни одной грязной мысли. Он смотрел на нее и наслаждался своим богатством. Своим сокровищем.
- Ты знаешь, мама бы нарядила тебя в роскошное платье, научила вести светские беседы и общаться с лицемерными дамами Алиарума… Она была бы от тебя в восторге… Правда, все равно ворчала бы, что ты не знатного происхождения…
Кристоф вдруг запнулся. Зачем он это все сказал? Почему в этот момент ему вдруг вспомнилась мать? Он зажмурил глаза и тряхнул головой, надеясь выкинуть этот образ из головы.
- Извини… Это сейчас не к месту… Не знаю, почему вдруг пришло в голову…
Он поцеловал ее в висок и вздохнул.
- Пожалуй, надо ложиться спать. Завтра еще один трудный день…

Когда Либера открыла дверь комнаты, она увидела Кристофа. Он сидел на стуле за столом, навалившись на него и положив голову на руки. Раздавалось мерное сопение. Тенебра спал.

Алтум ухмыльнулся, как-то по-отечески взглянув на Либеру. Он понял, зачем ей теплая одежда. Сам не раз задавался вопросом, как можно щеголять в одной рубахе. Видимо, девчонка умела лечить, иначе тенебра давно бы слег в лихорадке.
- Найдется, - просто ответил он, сложил грязную тряпку в карман передника и поковылял в подсобку.
Там у него валялся мешок с добром, которым иногда расплачивались посетители. Усатый трактирщик был жалостлив, а его совесть не позволяла выгонять на улицу иных бедняков. Поэтому приходилось ему принимать в виде платы кое-какие вещи, которые ему всучивали помимо его воли люди с такой же бедой – наличием совести. Мешок был не очень большим, но все же объемистым. Алтум припомнил тенебру и стал искать одежку по его размеру. Это было несложно. Тенебра был худосочнее, чем большинство алтумов, к тому же сильно уступал в росте.
- То, что надо, - пробормотал трактирщик, выуживая на свет теплый шерстяной плащ, выкрашенный в темно-зеленый цвет. Удивительно, но плащ был приличным. Чистым, целым – поразительно. И не вспомнить уже, кто его оставил.
Немного подумав, трактирщик вновь погрузил обе руки в мешок. Спустя пару минут он вытащил пару шерстяных шарфов, плотный, но несколько замызганный сероватый камзол с блестящими пуговицами. Последними свет увидели шнурованные брюки из толстой кожи. Удовлетворительно кивнув, трактирщик понес все это Либере. Вещи он ей вручил с улыбкой.
- Пожалуйста, - сказал он, предвосхищая ее благодарность.

Упомянутый ужин не заставил себя больше ждать и явился на подносе, который принесла одна из служанок. Она деликатно постучалась в дверь и дождалась, пока Либера ей откроет. Но, переступив порог, замешкалась.
- Куда б его… - нерешительно мялась она с подносом в руках, хмуро глядя на спящего за столом Кристофа. – Простите, куда прикажете поставить?
Она застыла в ожидании ответа. Служанка смотрела на Либеру так, как собака смотрит на хозяина, и это был профессиональный, отработанный взгляд.
На подносе стояла большая глиняная тарелка, глубокая, наполненная аппетитным томатным варевом, в котором плавали кусочки мяса и стручки фасоли, а так же еще какие-то элементы, опознать которые по внешнему виду было сложно. Над тарелкой вился парок, разнося мясной аромат по комнате. На подносе лежала ложка, несколько кусков хлеба, стояла кружка с жидкостью, которая ничем не пахла. Возможно, это была простая вода.
- Что-нибудь еще желаете? – спросила служанка, вновь заглянув Либере в глаза, как послушная собачка.

Кристоф что-то ворчал сквозь сон, но слова были почти неразличимы. Веки его нехотя разомкнулись и он, зевая, обвел сонным взглядом комнату, словно заново вспоминая, где он и кто он. Увидев поднос, он переключился на процесс поглощения пищи, предварительно выдавив из себя слабую улыбку. Зевота постоянно отвлекала его от тарелки. Закончив трапезу, Кристоф буркнул «спасибо», коснулся губами щеки Либеры и повалился на кровать прямо поверх одежды. Больше ни на какие подвиги его не хватило, и он тут же уснул мертвым сном. Так что Либере пришлось устраиваться у него под боком. Так они и уснули, прижавшись друг к дружке. А во сне Кристоф обнял Либеру и даже пытался ворочаться вместе с ней.
Утро началось для девушки с щекочущего ноздри пряного аромата каких-то заваренных травок. Послышался тихий керамический звон, шаги,  затем кто-то уселся рядом с ней, и кровать немного прогнулась. В ноздри ударил запах кожи.
- Доброе утро, Лира, - прошептал Кристоф над самым ухом Либеры, и губы его сомкнулись на ее мочке. Сильные руки сгребли ее в объятия и подтянули к себе; девушка оказалась почти у Дегэйра на коленях. – Как спалось?
Он держал ее, как мать держит дитя, бережно и трепетно, стараясь загородить от всего внешнего мира. Одет он был уже в обновки, и они, как не странно, были ему к лицу, несмотря на состояние, далекое от новизны.
- Радость моя, - сказал он, вдоволь насладившись этим моментом нежности. – Завтрак на столе. Я попросил принести чаю, а в нагрузку трактирщик отправил еще и какую-то выпечку. Булки очень вкусные, кстати! – тенебра усмехнулся. – А мне надо уйти. Я хочу выяснить еще кое-какие подробности насчет транспортировки Габриеля. Когда, в каком порядке, кто будет в конвое, сколько там человек, что за корабль поплывет в Нумгерат… И попутно попробую аккуратно выяснить что-то про эту Гелеру. Ты же постарайся уговорить Савьера держать язык за зубами. Можно было бы на него надавить через непосредственное командование, но мне бы не хотелось привлекать к этому Аарона, пока мы сами не выяснили все детали… К тому же, старик произвел на меня впечатление хорошего человека.
Кристоф погладил Либеру по щеке, поцеловал ее в висок и поднялся.
- До вечера, Лира, - как-то отрывисто сказал он.
И ушел.